Живопись ощущений
Ашраф Мурад - самый свободный азербайджанский художник. Это заявление может показаться дерзким, но это так. Мы привыкли считать художников свободными по-определению, а искусство самой свободной профессией. Но на поверку оказывается, что большинство художников зависимы. Они зависят от конъюнктуры, заказов, трендов, от собственного тщеславия, от капризов публики, которая почти всегда отличается безвкусицей и жаждой банального. Редко кто из творцов может позволить себе быть внутренне свободным от всего перечисленного. Ашраф Мурад обладал именно такой свободой.
.jpg)
Одна из особенностей современного искусства заключается в том, что практика наиболее чутких и проницательных художников органично коррелирует с актуальным теоретическим дискурсом. Начиная с Марселя Дюшана (Marcel Duchamp) самые радикальные художники не столько создавали рукотворные произведения, сколько формировали условия для появления возможных теорий.
Подобно только родившемуся ребёнку, который тут же попадает в звуковую паутину языка, любой художник, вступивший на территорию искусства, оказывается в лоне культуры, существовавшей прежде. До появления авангарда, стратегии которого были наследованы современным искусством, новаторство художников заключалось в "косметических" изменениях классического наследия и щадящего отношения к прошлому. Поэтому искусство с 15-го века, до начала 20-го века неохотно меняло свои внешние формы, несмотря на смену художественных стилей. С появлением авангарда всё кардинально изменилось - классическое искусство подверглось жесткой ревизии. Революционное авангардное искусство взяло курс на разрыв с предшествующими эстетическими нормативами...
В творчестве почти каждого художника, при разнообразии произведений и меняющихся тем, стилей и техник, всегда присутствует главные качества, наличие которых отличают этого художника от всех остальных деятелей искусства. Эти качества со временем только усиливаются, превращаясь в концептуальное кредо художника. Это своеобразные реперные точки его творчества, на которых строится и далее развивается его искусство. В творчестве азербайджанского мастера визуальных искусств Теймура Рустамова такими "каноническими" качествами являются: объем, тяжесть материала (один из любимых материалов автора является камень), простота геометрической формы, сочетание сурового аскетизма и утонченности, радикальная стилизация, рациональность (продуманность и почти математическая выверенность формальных решений), символизм, геометрическая абстракция, кинетика...
Одним из отличительных черт творчества некоторых художников является работа сериями. Это когда одной или двух-трёх работ не хватит, чтобы донести завершённую визуальную мысль. Вот и азербайджанский художник-живописец Вугар Мурадов в последнее время работает сериями, последовательно разрабатывая свои оригинальные художественные идеи. На этот раз, в своих поисках он замахнулся на святая святых азербайджанской визуальной традиции - на ковёр!
Камень будет сопротивляться до последнего атома всем попыткам человека найти и высечь в его сверхплотном «теле» нечто сугубо человеческое. Камень – сверхчеловечен. Камень – нечеловечен. И в этом его величие, переживающее космические циклы. В этом – его «высоковольтная» самость, взывающая к над-человеческому началу в нас, чтобы осуществили мы формулу Ницше «человек есть то, что должно быть преодолено».
В чём заключается основная интрига, скажем, театра теней? Видимо в том, что мы смотрим на изображение, но не видим, как это делается. Механизм творения, оказывается, по ту сторону экрана. Там, за экраном происходит некая мистерия духа, задействуются жизнетворческие токи, и разыгрывается причудливая комбинаторика сил и виртуальных мощностей. А результат всей этой невидимой работы мы наблюдаем на экране. Иначе выражаясь, подлинная реальность со всеми своими тайнами находится по ту сторону экрана. Мы же вынужденно погружены в мир видимых иллюзий, фантомов.
...главное здесь - воля к смещению в сторону не-фокуса, в бездну визуального хаоса вышедших из под рационального гнёта яростных мазков, расщепляющих жёсткую архитектонику полотен; очертания предметов растворены, художник направляет наше внимание на прозрачную границу одновременного появления-исчезновения объекта, так как в вечности ни один из конкретных объектов реально не существует, шаткое бытие каждой вещи равно бесконечно малому мгновению-вспышке: нечто "родилось" и тут же (это "тут же" может занять миллисекунду или миллионы лет, не важно) исчезло.
Умные руки, мудрое спокойствие и духовная вертикаль
Для Теймура творческий процесс есть сакральное время рождения духовной энергии, отражающаяся в завершённом произведении и составляющей его магнитное поле – светящую ауру. Эта энергия появляется не иначе как в результате особых физических и тонких душевных усилий, в процессе кропотливого труда, особой атмосферы почти тактильного биохимического (а может алхимического? Кто знает) прикосновения к тайнам рождения художественного продукта. В творческую, почти мистериальную битву за произведение вступают и запахи – испарения (ал)химических жидкостей, клея, краски… - и грубая фактура ещё необработанного материала и звуки и горение сварочного аппарата, удары рабочих инструментов, ритмические удары сердечного пульса художника и его натянутые нервы, ибо подлинное творчество всегда сопряжено с риском. Теймур «высекает» свои работы потом и кровью, а это чревато…
Сознание современного человека «надёжно» отгорожено от ужаса бытия эфемерной пленкой Экрана (компьютера, телевизора, мобильника...), который повсюду. Мастерски сделанные картины Торыханум Агабековой с самыми казалось-бы незатейливыми и мирными персонажами очень напоминает эту «защитную» пленку, по ту сторону которой - глухая бездна... Но не стоит обольщаться – это очень хрупкая плёнка. В любое мгновение она готова разорваться... И это жуткая возможность катастрофического разрыва существует всегда, в любое следующее мгновенье. Глядя на почти веселую живопись художницы в это вообще трудно поверить. Ведь всё так красиво и безмятежно и ничего не предвещает неожиданных поворотов судьбы... Но кто знает? Ведь и перед бурей часто наблюдается идиллическая тишина.
Три экспозиционных зала концептуально раскрывают три этапа коврового творчества. В одном из залов мы видим огромную массу бараньей шерсти – это первичная материя ковра, его плоть и кровь. Шерсть – это органика природы, эта почти живая субстанция, дух который питает ковер, обеспечивая его долговечность. Живость шерсти подчеркивается звуковым сопровождением: этот гул – дыхание первоматерии...
Богатая нефтью и газом страна покрывается сетью многочисленных локальных фирм и транснациональных корпораций. Основной функциональной ячейкой этой сети является ОФИС – универсальное рабочее помещение, заполненное оргтехникой: компьютерами, принтерами, копировальной техникой, факсами, множеством разных кабелей, а также специфическим запахом офисного интерьера. Офисы являются каналами прохождения информационных потоков, конвертируемых в денежные знаки. Но холодная метафизика офиса - чисто западного происхождения. Многофункциональные устройства офиса, а также менеджмент, администрирующий жесткое пространство экономической реальности есть продукты западного либерального сознания, превратившее экономику в главную сферу жизни. То есть глобальная экономика не находится вне идеологии. Она – производная от идеологии либерализма.
Фотообъекты Ф. Мамедовой способны создать у зрителя мини-когнитивный диссонанс - что он видит перед собой, фотографию или минималистическую скульптуру? Взглянем на них (они все по форме одинаковы): прямоугольный параллелепипед, состоящий из трёх приложенных друг к другу квадратных кусков оргстекла, между которыми находятся два разных снимка (отсюда и название проекта), напечатанных специальным цифровым способом, позволяющим достичь прозрачности, сквозного восприятия. Таким образом, глядя фронтально на этот фотографический объект, мы видим наложенные друг на друга две фотографии, то есть как бы получаем двойную экспозицию.
Баби, возможно сам того не сознавая, живет и работает по примеру великих китайских мастеров дао и дзен-буддизма, которые были предтечами концептуального искусства. Даоские мудрецы говорили: «Изреченная истина есть ложь». Все, что подлежит фиксации, калькулированию, регистрации — умирает. Истинное творчество, как и сама жизнь — это процесс, взятый в своем чистом, абсолютном значении бесконечного движения, изменения, пульсации, становления, трансформации, головокружительного взаимодействия метаморфоз в устрашающих лабиринтах не-виртуальной реальности (концептуализм постулирует: «идея как произведение искусства», понимая под идеей сам творческий процесс). Творчество гласит: «Процесс есть все, результат ничто'». Ибо результат, который мы лицезреем в музеях, на аукционах есть конечная точка, остановка, смерть. А суть творчества заключена не в мнимом совершенстве и профессиональной завершенности картин и объектов, а в живой субстанции артистического действия, в интенсивности энергетического присутствия самого автора, его безумной ауры, как совокупности его страстей, интеллекта, болезней, радости и боли, детской непосредственности и жизненного опыта.
У художника-перформера нет посредников в виде карандаша, бумаги, холста, кистей, фото и видеокамер. Только его собственное тело и идея. Результатом акции оказывается фото или видеодокументация, которую позже демонстрируют на выставках. Но это уже вторичное, сам живой дух перформанса проявляется только в момент деяния художника. Чисто внешне это напоминает театр – и там и здесь фигурируют действующее лицо, зритель и само действие. Но есть существенная разница – в театре все продуманно, в основе действия лежит пьеса, которую можно проигрывать сотни раз. В перформансе нет никакого детального сценария, все подчинено спонтанным импульсам и интуиции художника, действие развивается непредсказуемо, а иногда и опасно для жизни... Это – одноразовый, эксклюзивный акт, повторить его почти невозможно. Перформер не редко подвергает свою жизнь опасности, а значит перформанс – не игра, а сама жизнь со всеми её рисками и дискомфортом.
...Старые дома и улицы, ветхие строения, полуразрушенные стены с облупленной штукатуркой, редкие, замусоренные кустарники, битый асфальт, ржавые железные конструкции, обшарпанные плитки, развалины «постсоветской вселенной».... Непривлекательно? Да! Точно так же, как непривлекательны телесная боль, душевная травма, стресс, да и любое страдание. Но ведь как мы узнаем о наличии в нас того или иного органа, например, сердца, если оно не болит, не тревожит нас? Никак! Только сердечная боль сигнализирует нам о присутствии в нас сердца. Только огонь, пожрав и обуглив древесину выявляет её внутреннюю волокнистую структуру. Только так мы познаём мир – через травму, боль, разломы, трещины, заставляющих нас обратить наше внимание внутрь себя, в глубины своей памяти и сознания. Когда всё благополучно и ничего не беспокоит душу человек забывает себя и становится das man, бездумно скользящего по глянцевой поверхности отчуждённой от него жизни...
Вот художник изобразил кривую ложку, сломанную чашку, разбитый горшочек, испорченную кассету, выдернутые из стены розетку и выключатель. Ох, как хочется сказать: «Это всё символы нашей бездарной, не обустроенной жизни. Отражение упадка цивилизации и мирового кризиса, когда всё в мире пошло наперекосяк, и всё летит ко всем чертям». Ничего подобного! Художник изобразил ПРОСТО кривую ложку, сломанную чашку, разбитый горшочек, испорченную кассету, выдернутые из стены розетку и выключатель... Не надо искать на картинах того, чего там нет и не предполагалось быть. Это - конкретное искусство. А Ф. Расулов - конкретный художник
В этих работах нет конкретных предметных форм, за которые зритель мог бы зацепиться и что-то понять своим рациональным умом. Поэтому абстрактные произведения позволяют выплескивать самые потаенные, самые интимные эмоции и чувства, обуревающих художника, и тем самым, превращая акт написания картины в своего рода исповедь, если применять религиозно-теологическую терминологию, или самотерапию, говоря в оптике психологической науки. Но особо чуткий, подготовленный, «продвинутый» зритель способен почувствовать и воспринять своими тонкими рецепторами многое – полифоническая цветовая гамма полотен при всей гармоничности и деликатности колорита все равно подвержена внутренним разрывам…
Творчество Видади Нариманбекова
Азербайджанская школа живописи была одной из наиболее ярких и узнаваемых явлений в советском изобразительном искусстве. Отличаясь от других национальных школ особым, «темпераментным» отношением к цвету, она сумела соединить в себе и глубокое знание формы, и богатое, насыщенное размышлениями содержание. Несомненно, Видади Нариманбеков является одним из самых значимых и знаковых фигур в искусстве Азербайджана, в творчестве которого гармонично сочетаются все самые характерные для национальной живописной школы черты.
Тёмный живописный фон напоминает первичную магму. Это – хаос протозвуков. Тревожная дисгармония. Здесь мы словно слышим неясный гул, томление космической бездны до появления ПЕРВОЗВУКА-СЛОВА как организованного рассудком внятного звучания. Это погружает нас во вневременное измерение до сотворения Мира. И вот появляется поток беспредметных, но гармонично скомбинированных прямых и сферических линий и точек, очень напоминающих нотную запись... Да, пожалуй так и есть, нотная запись музыкального произведения...
Путь от конкретики фигуративного мира к чистой абстракции неограниченного живописного бытия – это и есть карта погружения духа в глубины собственной тайны, где угасают агрессивные шумы этого мира. И вот, что интересно. При достижении бесформенности и чистоты абстракции, кажется, что все понятийные, аппелирующие к сознанию и мышлению элементы должны погаснуть, исчезнуть в пучине абсолютного безмолвия, тишины, когда лишь иррациональное и немыслимое правят балом. Так оно и есть, но...
Тема, объединяющая представленные на выставке работы, можно назвать темой «успеха». Портрет голливудских звёзд и самый известный во всём мире фильм «Аршин мал алан», являющийся визитной карточкой азербайджанской культуры – это символы творческого и социального успеха. А мы живём в эпоху когда философия успеха поставлена во главу угла и означает всё: успех – материальный, творческий, социальный, любой и во всевозможных областях – есть показатель состоявшейся во всех отношениях и смыслах человеческой жизни…
