Читателю нашего портала уже известно о величайшем культурном событии этого года – о Биеннале по современному искусству в Венеции.
Недавно на сайте kultura.az были выложены две статьи: одна про российский павильон, другая про награждение «Золотым Львом» немецкого художника Тобиеса Реберхера (зачем его наградили я до сих пор не понимаю – на выставке было масса намного достойных работ. Реберхер же сделал инсталляцию в кафе, то есть, по сути, оформил место приема пищи... Красиво, эффектно, но попахивает конформизмом и дизайном, ну да Бог с ним...). Про азербайджанский павильон пока не было сказано ни единого слова. Каюсь, это моя вина, так как в силу занятости в той же самой сказочной Венеции в качестве одного из участников Биеннале, у меня не было ни времени, ни возможности высказаться по этому поводу. Теперь самое время.
Венеция: первое впечатление
В Венеции и, вообще в Италии, я побывал в первый раз. Мы все в детстве, в школе читали про Венецию, смотрели передачи про этот изумительный город, фильмы, фотографии... слышали и видели гандолы, гандольеров... Но всё это – ничто по сравнению с живым впечатлением от этого города-музея, когда ты стоишь и смотришь на него, прямо в живом, пульсирующем мгновении «здесь и сейчас». Да, все мы прекрасно и давно знали, что Венеция «стоит» на воде. Но когда своими глазами лицезреешь, как простые венецианцы заезжают, пардон, заплывают на своих «легковых» лодках к себе во двор, или припарковываются у своих подъездов, «вырастающих» прямо из воды... В общем, что говорить, это надо видеть собственными глазами!
Мы с одним из участников Биеннале Тарланом Горчу никак не переставали удивляться, как это возможно, что современный город с развитой социальной инфраструктурой и прекрасно налаженными коммуникативными сетями может обходиться без машин и, вообще, без автомобильного транспорта. То есть, волей-неволей приходишь к неожиданной мысли, что у венецианцев совершенно другое мышление, другой подход к жизни. Словно это другая планета а венецианцы - инопланетяне.
И последнее, чем хотелось бы поделиться. Хоть и неприятно об этом говорить, но надо. Так вот, когда я любовался старинными венецианскими домами, почерневшими от времени и узкими, кривыми, но столь уютными улочками, когда «сканировал» эту уникальную и где-то изумительно «потрёпанную», как драгоценный старинный антиквариат архитектуру, моё сердце обливалось кровью... Не за Венецию, конечно, а за наш родной, но уже потерянный и растерзанный глупейшими реставрационными работами Баку. Смотрели мы на Венецию и радовались за неё. Радовались за то, что какое это счастье, что нет у Венеции такого паталогического субъекта, как наш городской мэр, имени которого мне даже произносить неприятно. Как жутко было представить себе, что бы он сделал с Венецией, став её мэром. Он наверняка бы всё обточил, вылизал бы, почистил, разрушил-построил, одним словом, уничтожил бы историческую память Венеции, как он сделал это с Баку, фактически ликвидировав, при молчаливом согласии всех нас, исторический центр города (и не только центр), превратив его в жуткое, легкомысленное скопище оболваненных, безцветных, невыразительных карточных домиков, которых будто-бы вчера построили... Да, хорошо, что в Венеции, да и нигде больше нет таких городских властей и нет такого мэра, которые за короткий промежуток времени сделали и продолжают ещё делать (!) для столицы Азербайджана то, чего не сделали бы, наверное, никакой Чингиз-хан, Гитлер или Андроник...
Венецианское Биеннале
Начнём с того, что вспомним, что же такое Венецианское Биеннале, на которое стекаются тысячи художников, кураторов, любителей искусства и просто туристов со всего мира. Кого здесь только не встретишь в этот период времени – идёшь по старинным венецианским улочкам, а вокруг снуют сплошные VIP персоны, которых раньше видел лишь на обложках глянцевых журналов... Небожители!
Хотя, надо признать, привыкаешь к ним очень быстро, а устаёшь от них ещё быстрее.
Коротко про Биеннале можно сказать так: это событие для современного искусства имеет такое же значение, как, скажем, Олимпиада для спорта, или Евровидение для эстрадного искусства. Для чуть подробной информации обратимся к Википедии:
«Венецианская биеннале — один из самых известных форумов мирового искусства, международная художественная выставка, проводящаяся раз в два года с участием международного жюри.
Венецианская биеннале была учреждена в 1895 году как «Международная художественная выставка города Венеции». На первой биеннале были представлены работы художников из 16 стран. Престиж биеннале вскоре достиг международного масштаба, а когда после Второй мировой войны, в 1948 году ее регулярное проведение возобновилось, она стала площадкой общепризнанного международного авангарда. В 1930-х годах в рамках биеннале основаны международные фестивали музыки, театра, кино, в 1975 — Международная выставка архитектуры».
Нынешняя Биеннале является 53-й, она открылась 6-го июня и продлиться до осени сего года. Отметим, что это второе участие наших художников в Венеции. Первое состоялось два года назад, в 2007 году. И в прошлый и в этот раз куратором и комиссаром азербайджанского павильона была Л. Ахундзаде, а со-комиссаром Виторио Урбано. Разумеется, принимая во внимание, что формирование национальных павильонов осуществляется на самом высоком, государственном уровне, наше участие в Венеции проходит при поддержке азербайджанского государства, конкретнее, Министерства Культуры и Туризма.
Каждый раз для организации этого грандиозного события приглашается главный куратор, который предлагает свою концепцию, согласно которой и выстраивает всю выставочную экспозицию. На этот раз куратором Биеналле стал 45-и летний Даниэль Бирнбаум – философ, куратор, арт-критик, руководитель Штеделевского Художественного Института Städelschule и т. д. В общем, универсальная и разносторонняя личность. Он предложил девиз/название/концепцию «Making Worlds» («Создавая миры»). Суть этой идеи в том, что современное искусство страшно коммерцализированно, унизительно зависимо от моды, рынка и пора придумывать новые стратегии выхода из всего этого актуального безобразия. Идея, скажу прямо, мне очень даже нравится. Решена она также весьма недурно.
Писать о всём, о чём хотелось бы написать нет смысла. Отмечу лишь некоторые моменты и, далее, перейдём к теме нашего азербайджанского павильона.
Основная экспозиция и большинство национальных павильонов располагались в самых престижных местах «артистической» Венеции – в Джардини и в Арсенале. С этой точки зрения наш азербайджанский павильон (впрочем, как и все павильоны постсоветских стран за исключением России) находился в не самом выгодном месте – на острове Джудекка. Это далеко от центра. Поэтому, наверное, есть смысл нашим организаторам подумать, как в дальнейшем изыскать возможность, если не преобрести, то хотя бы арендовать территорию в вышеупомянутых выгодных местах... Ведь национальный павильон – это лицо республики.
Кстати «Золотого Льва» за лучший национальный павильон передали американскому павильону, в котором была развёрнута экспозиция классика американского и мирового искусства Брюса Наумана. Это на самом деле выдающийся и уникальный в своём роде художник, но как мне кажется решение жюри носило больше политический, нежели культурно-интеллектуально-эстетический характер... Многие павильоны, скажем, голландский, польский, французкий, итальянский, австралийский, уругвайский и т. д. выглядели ничуть не хуже, если не лучше. Так что, как это и ожидалось, жюри традиционно оказалось зависимым от политической конъюктуры и очевидно ангажированным...
Описывать павильоны, а тем более работы, не буду, бессполезно – это надо видеть. Разве что отмечу блестящую работу Фионы Тан (Fiona Tan), представляющую голландский павильон. Её раскошная видеоинсталляция была сделана на тему писаний Марко Поло. Как известно венецианский купец и путешественник Марко Поло в средние века совершил путешествие с Запада на Восток и описал эти свои похождения в знаменитой «Книге о разнообразии мира». Так вот, художница повторила этот маршрут и засняла всё, что видела вокруг на видекамеру. Получился раскошный фильм о современной Азии, немного напоминающий стилистику легендарного американского режиссёра-документалиста Годфри Реджио (автор нашумевшей трилогии «Коаянискацци», «Повакацци» и «Накоикацци», которую он создал в сотрудничестве с не менее легендарным композитором-минималистом Филиппом Глассом). Но в зале, где демонстрировался этот почти документальный фильм звучал ещё закадровый голос, который декламировал выдержки из книги Марко Поло. То есть вы слышите, что Марко Поло писал о тех местах, где побывал в средние века и тут же на экране видете эти же самые места (порой жуткие), но уже в наши дни. Эффект контрапункта – потрясающий...
Перейдём к нашему павильону и к нашим художникам. Вначале я сообщу о концепции нашего павильона, затем «пройдёмся» по нашим участникам, которых на этот раз семь человек (плюс Khatt Art Group) и вкратце опишем ту работу, который каждый участник представил на выставке.
Азербайджанский павильон (концепция): COGITO ERGO SUM
Общая концептуальная тональность азербайджанского павильона на 53-й Биеналле выглядит контрапунктом всему тому, что идентифицируется как ментальная территория современного искусства, со всеми присущими этой территории “топологическими качествами”.
Другими словами, идея павильона, нашедшая своё выражение в знаменитом cogito ergo sum Декарта («мыслю, следовательно существую») и творчество отобранных художников, номинально вписываясь в контекст современного искусства, на самом деле разрывают ткань последнего и компрометируют специфический режим актуальности, наличие или отсутствие которого в арт-объектах определяет, принадлежат ли они к современному искусству или нет.
Забегая вперёд скажем, что художники, представленные в азербайджанском павильоне, с некоторыми оговорками, приближаются к психотипу нон-актуальных (non-actual) художников, тому самому психотипу, который, по мнению многих аналитиков современной культуры, будет доминировать в наступившем тысячелетии. Конечно, степень принадлежности к этому психотипу у всех разная, а у некоторых и вовсе спорная, но вектор движения, думаю, всё же обозначен.
Что имеется в виду? Что представляет собой психотип нон-актуального художника? И причём здесь этот педантичный и изумительно ленивый француз Декарт с его далёким казалось бы от актуальных запросов cogito?
Дело в том что, взяв за точку отчёта суждение Декарта “мыслю, следовательно, существую” современный художник (куратор, арт менеджер, арт критик и т. д.) сразу же бросает вызов всему современному искусству, как суммы определённых смыслов, формировавшихся на протяжении всего прошлого века. То есть он сразу же оказывается концептуальным революционером, даже если все считают его бездарем и аферистом. Спрашивается: почему? Постараюсь прояснить ситуацию и заранее прошу прощения у тех, кто ещё больше запутается.
К началу III тысячелетия современное искусство – это чётко артикулированная среда со своей традицией, своими законами и правилами поведения. Эта довольно жёсткая и безжалостная среда соответствует динамике современной жизни с его характерными атрибутами: от мобильных телефонов, кабельного и спутникового телевидения до Интернета, торжества глупейшего клипового мышления MTV и гнусного всевластия монстрообразных транснациональных корпораций. Это и есть активно глобализирующийся мир, в котором всё реже встретишь культурные различия, и в котором все города принимают один и тот же унифицированный облик, когда нет разницы по улице какого города гуляешь. Соответственно и современное искусство, являясь частью этого глобального мира, стало транснациональным. Выставки этого искусства, где бы они не проводились – в Венеции ли, в Баку или Нью-Йорке, по своему характеру идентичны, отличаясь разве что степенью технологической оснащённости и размахом (ну и уровнем конечноЮ, что греха таить...).
С одной стороны, интеграция в контекст современного искусства равнозначна вхождению в мировое сообщество и поэтому освоение транснационального языка современного искусства является очень важным. С другой же стороны, назревает потребность в интеллектуальном (отрефлектированном) дистанцировании от формата современной культуры. Почему? Потому что нынешняя социокультурная ситуация в мире несколько иная: в воздухе витает тревожное ожидание концептуально-системных трансформаций.
Не секрет, что многие западные интеллектуалы, работающие в сфере современного искусства, не скрывают своего разочарования по поводу того, что стало с этим искусством, и куда оно вообще “движется”. Суть этой позиции такова.
Современное искусство, возникшее в начале прошлого века как революционное явление, направленное против ценностей буржуазной культуры к концу века исчерпало свой критический авангардный (читай: инновационный) потенциал. Проиграв всесильному Рынку и подвергнувшись жуткой коммерциализации оно стало интегральной частью глобальной капиталистической экономики (ситуация постмодернизма и есть знак капитуляции современного искусства перед потребительской “идеологией”). Иначе говоря, современное искусство, “самопозиционируясь” в качестве эффективного орудия против Капитала/Системы, само постепенно превратилось в служанку последнего.
Кстати, нынешний мировой экономический кризис можно рассматривать и как кризис идей и инновационных стратегий, в том числе и в культурной сфере. В этом смысле, в качестве путей выхода из мировоззренческого тупика, в современном искусстве в последнее время актуализировались две тенденции. Первая тенденция восходит к левому политическому дискурсу и рассматривает искусство как инструмент сопротивления власти Капитала. Разумеется, эту тенденцию поддерживают и развивают политически ангажированные художники. Вторая тенденция укоренена в идее автономности искусства и её придерживаются художники, экспериментирующие с формой репрезентации авторской идеи, с эстетическим языком как таковым (раньше их назвали бы формалистами).
Трудно ответить, какая из этих тенденций прослеживается в работах азербайджанских художников, представленных на 53-й Биеналле, но то, что творчество последних не умещается в фиксированные рамки так называемой традиции современного искусства, это очевидно. В этом смысле они представляют собой, как уже было заявлено, принципиально иной психотип креативной личности – психотип нон-актуального художника. Здесь пора вспомнить и применить к данной ситуации знаменитое суждение Декарта.
Философ и математик Рене Декарт символически уподобляет мысль точке, которая противостоит протяжённости. Эту протяжённость можно, в свою очередь, уподобить внешней инерционной среде или, проще говоря, некой тотальной Системе, состоящей из бесконечного множества разбегающихся и пересекающихся линий (безличная сеть/паутина!). То есть активная мысль самим своим присутствием разрывает тираническую целостность Системы и ограничивает её репрессирующую (духовное начало) тотальность.
Идём дальше. Художник, принадлежащий к спекулятивной “традиции” современного искусства есть раб (рыночной) Системы, рассеянный в бесконечных сетевых линиях, нейтрализующих его уникальное экзистенциональное послание. Он является роботоподобным “терминалом информационных процессов”, безличной функцией Рынка, заставляющего художника производить рыночный товар, не более того. Такой художник не имеет право собственного (уникального) голоса, ибо он послушный глашатай Системы насквозь коррумпированного актуального искусства – и точка. В этом случае степень его влияния на реальность мизерна и смехотворна. Думаю, понятно, что мыслью (в декартовском смысле “вспышки духа”) здесь и не пахнет.
Так вот, в отличии от “актуального” художника “нон-актуальный” художник представляет собой не линию, а уникальную точку (мысль/дух), радикальное субъективное начало, одним словом, аутентичное “Я”. Он дистанцируется от суетливого режима актуальности, от навязываемой ему (Системой) “интеллектуальной” моды, сбрасывает с себя все то, что потребно современной культуре, скажем, беспокойство по поводу маркетинговой стратегии, имиджевой политики и рейтингов… (в сумме составляющих понятие “карьеры” художника в рыночной инфраструктуре актуального художественного мира) и, таким образом, обретает истинную свободу. Свободу изъясняться на своём собственном уникальном Языке и говорить не от имени современного искусства как такового – НАДОЕЛО – а от своего собственного Имени. А значит быть носителем куда более фундаментальной и глубокой Духовной Традиции…
Так, думаю, что я высказался предельно прозрачно и понятно о довольно непростой концепции нашего павильона.
Теперь самое время перейти к самим художникам – участникам азербайджанского павильона. Напомню, их семь: Теймур Рустамов, Нияз Наджафов, Наиля Султан, Тарлан Горчу, Теймур Даими, Таир Салахов, Фарид Расулов и Khatt Art Group.
Теймур Рустамов
Теймур Рустамов, несмотря на напряжённый поиск в области формопластических структур концептуального искусства, тем не менее, не очень любит коммуницировать с арт сообществом, тем самым, показывая, что занятие искусством представляет для него личный интеллектуальный интерес, а не средство для осуществления карьеры в рамках современных арт институций. Такой подход, с одной стороны, конечно же, в определённой степени маргинализирует позицию художника, который рискует оказаться на обочине художественных процессов.
Но с другой стороны, художник, следующий этой независимой стратегии, освобождается от груза ложных обязательств, наложенных на него социумом. Освободившись, а значит, став недосягаемым для агрессивной суеты этого мира, он может спокойно и концентрировано вести персональное художественное исследование реальности, думая лишь о чистоте и честности этого исследования.
Вдобавок, необходимо отметить, что Теймур Рустамов представляет собой редкий тип современного художника, гармонично сочетающего в своём творчестве нонконформистскую ёмкость концептуальной аскетики и почти поп-артистическую разработанность формы, граничащую с конформистским дизайном.
Работа Теймура Рустамова «I trust» представляет собой сложную мультимедийную инсталляцию, содержащую в себе целый комплекс мерцающих смыслов. Главные структурообразующие «величины» инсталляции это История, Память и Время. Работа в значительной степени автобиографична и представляет собой своеобразную информационную капсулу, содержащую в себе свежую память о том, что происходило с человечеством в новейшей истории (события и документальные факты из мировой истории представлены в слайд фильме). Но, прежде всего это инсталляция отражает в себе рефлексию самого Теймура Рустамова, прожившего немалый отрезок времени в СССР над своим собственным персональным опытом. Другими словами, инсталляция представляет собой проекцию памяти, сознания и подсознания самого автора, который основные события, происходившие в своей бывшей, уже несуществующей стране, да и во всём мире пережил как свои собственные, то есть относящиеся к его личной жизни и судьбе. Таким образом, эта работа – итог определённого исторического периода, рубеж, находясь на котором художник пытается осмыслить всемирную историю и своё место в ней.
Нияз Наджафов
Нияз Наджафов представляет собой тип художника-аутиста и нонконформиста более характерного для конца XIX - начала XX века.
Его мало интересует то, что происходит в пространстве так называемого актуального искусства (contemporary art). В этом смысле его присутствие на Биеналле в Венеции является нонсенсом – судя по его оценкам современного искусства, представленного на этом международном форуме в этом году, Нияз не совсем понимает, куда его вообще забросила судьба, а главное зачем? Но это – к лучшему...
Ещё лет пять или десять тому назад такой художник однозначно идентифицировался бы как маргинал и аутсайдер в силу чрезмерной герметичности своего аутичного творчества. Но сейчас, когда актуальное искусство находится в преддверии неких структурных мутаций, такой психотип до наивности искреннего и не совсем ментально вменяемого художника становится всё более востребованным.
Стерильной упорядоченности и технологической безупречности по большей части безликого актуального искусства Нияз противопоставляет манифестацию своей внутренней боли как опыта персонально-экзистенционального предела. Это выстраданная и искренняя позиция, обнажающая душу художника, но вместе с этим защищающая его внутреннее пространство от посягательств любопытного и циничного социума.
Впрочем, само выплескивание болезненных фантазий на тему повседневного ужаса уже является психотерапевтическим актом для самого художника, который не в состоянии выдержать столь проблематичное присутствие внутри себя человекоподобного, но далеко не человеческого мира.
В «инсталляции» Нияза Наджафова, состоящей из многочисленных холстов мы видим жуткую вселенную, состоящих из образов обыкновенных людей – людей из соседнего подъезда, соседнего дома, улицы… Это те самые обыкновенные люди (обыватели?) которых не показывают по ТВ, не освещают в СМИ, а значит они как бы и не существуют вовсе: для социального поля они не актуальны, а значит невидимы. И это их отсутствие в актуальном мире симулякров делает их бесконечно несчастными и ущербными в своей бытовой неприкаянности и заброшенности. Но это ущербность, несмотря на патологическую ауру, тем не менее, наделена своеобразной святостью, ибо нет ничего более святого, чем прожить обыкновенную, маленькую человеческую жизнь в сложнейших условиях жесточайшего прессинга со стороны современного мира.
Наиля Султан
Творческое кредо художницы можно определить как «безрассудное упорство в истине». В условиях глобализации и наращивания динамики информационных технологий, когда весь мир унифицируется со скоростью света и на земле почти не остается мест для Различий, Наиля Султан наивно и фанатично продолжает дело средневековых азербайджанских художников-миниатюристов (некоторые, правда, сомневаются: продолжает ли?). Само это упорное и безоглядное следование традициям, когда современный мир настаивает на непрерывных инновациях, требует незаурядного мужества, непоколебимой (возможно слепой) творческой воли, безоглядного подвижничества и даже налёта блаженности, в смысле благородной неадекватности тому, что происходит вокруг...
Кстати, подобно Ниязу Наджафову Наиля также не совсем понимает, что такое это знаменитое Венецианское Биеналле, «с чем его едят...» и зачем она сама оказалась здесь, среди совершенно чуждых её девственной природе острых, хитроумных и фундаментальных креативных стратегий... Но в любом случае по её эксцентричной и несколько пугающей (нас) реакции на окружающее было более чем очевидно, что она уже другая, не та, что была до поездки в Италию...
Графические листы художницы выдержаны (как бы) в эстетике азербайджанской средневековой миниатюры главная цель которой – репрезентация Красоты как одного из основных атрибутов божественного начала. Казалось бы, как далеки эти работы от самого духа технологически и концептуально изощрённого актуального искусства, являющегося детищем европейской культуры, для которой, по словам Ницше «Бог мертв» аж с эпохи Просвещения.
Но всё дело в том, что азербайджанская художница всего этого не знает и знать не хочет, для неё Бог всё ещё ЖИВ - Бог, который, как сказано в Священном Коране, «прекрасен и любит всё прекрасное». И что с того, что многие профессионалы брезгливо отварачиваются от работ художницы (возможно справедливо), считая их безобразным китчем - самой художнице на это глубоко наплевать. Реакция блаженной? Кто знает?
Во всяком случае, должен отдать должное куратору азербайджанского павильона: представить работы Н. Султан на Венецианском Биеналле было со стороны Л. Ахунд-заде величайшим мужеством и риском, так как нет ничего более далёкого от духа и формата этого культового мирового арт-события, чем творчество Н. Султан (да простит меня Наиля).
Тарлан Горчу
Тарлана Горчу особо представлять нет смысла – это один из самых креативных личностей Азербайджана и дизайнер от Бога. Хотя, как это часто бывает, специального художественного образования он не получил. Несмотря на это он – дизайнер с безупречнейшим вкусом и чувством меры. Работает в разных направлениях. Главное для него, это – думать, придумывать, изобретать, одним словом, креативно Жить. А креативно жить, поверьте мне на слово, он умеет как никто другой...
В первую очередь, Тарлан Горчу – художественный руководитель и главный режиссёр уникального в нашей стране театра марионеток. Этот театр объездил с гастролями весь мир и везде был встречен более чем восторженно...
Во-вторых, Тарлан Горчу является одним из первых в Азербайджане дизайнеров в сфере полиграфиии (поверьте на слово, второго такого по уровню и скорости креативного мышления трудно сыскать).
В-третьих, он прилагает усилия в области современного искусства, а конкретно, именно в той области, где современное искусство питается и вдохновляется древними национальными традициями. Другими словами, обладая гибким и современным художественным мышлением Тарлан в своём творчестве всегда аппелирует к национальному началу. Предметом его интереса является как доисламская эстетика, отражающаяся в его модифицированном «ковровом» творчестве, так и исламская эстетика, которой он следует, выполняя время от времени каллиграфические работы.
В серии модифицированных ковров, входящих в проект «Virtual carpets» художник решает непростую задачу – создать тип ковра, пропущенного сквозь призму восприятия современного человека.
В данном случае нужно было балансировать на грани невозможного – создать современный ковер, что само по себе уже является нонсенсом. Так как ковёр это продукт сугубо этнографического творчества, никак не соприкасающийся с атмосферой современной жизни. Хотя, вспомним основоположника абстрактной живописи В. Кандинскго: он пришёл к идее чистой, живописной абстракции после культурного шока от просмотра выставки азербайджанской миниатюры.
Насколько удалось Тарлану Горчу решить свою непростую задачу судить каждому конкретному зрителю, включая тех, кто и понятия до сих пор не имел о существовании богатой традиции азербайджанского ковроткачества.
Теймур Даими
(Ниже мне придётся писать фактически о себе, так что заранее прошу прощения за отсутствие ложной скромности).
Творчество Теймура Даими носит мультимедийный и мультикультурный характер. Работая на пересечении визуального искусства, экспериментального кино (кинорежиссура) и экстремальной философии он «проповедует» идеи транспрофессионализма в культуре. Это напрямую вывело его на абсолютно новую метадисциплину – Креативную Стратегию. Соответственно, субъектом этой метадисциплины является Креативный Стратег, объединяющий в себе левополушарный способ мышления учёного-аналитика и правополушарный способ мышления художника-креатора.
Для Креативного Стратега как интеллектуала новейшего типа основополагающим является не та или иная медиа-технология или креативная дисциплина, а сама возможность комбинации смыслов и сверхсмыслов, выстраивающих многоуровневое Духовное Послание (Spiritual Message), обращённое к глубинным нейропсихологическим пластам человека-зрителя-свидетеля-участника.
Таким образом, персональное творчество, во-первых, превращается в средство интенсивного исследования предельных и запредельных смыслов, во-вторых, оказывается связанным с глубокими духовными потребностями творческой личности (как автора, так и зрителя) в противовес пониманию актуального искусства как сиюминутной визуальной журналистики и средства достижения социального, карьерного успеха, славы, богатства, власти и прочей эфимерной чепухи.
В видеоинсталляции «Идиллия» Теймур Даими исследует границы приватного и социального. Как простая человеческая пара (парень и девушка) может сохранить свою внутреннюю идиллию на фоне непрекращающихся угроз со стороны безумного современного мира, готовых в любой момент взорвать оболочку приватности и уничтожить идиллию?
А может стремление к подобной идиллии, в то время как на земле ежесекундно случаются трагедии и катастрофы, является малодушным бегством от реальности и от себя?
Таир Салахов
Ну, Таир Салахов!
На этом восклицании можно было бы и остановиться... Но надо продолжать, а то не так поймут...
Таир Салахов может быть самый успешный и известный в мире из всех азербайджанских художников. Почти что бренд азербайджанской живописи, которая ну никак не хочет попращаться с навязанными ей советской эпохой стереотипами и, наконец-таки, шагнуть вперёд, навстречу современности...
Т. Салахов один, точнее его творчество способно отразить целую эпоху – советскую эпоху, которая, несмотря на все недостатки и трагедии, тем не менее, была полна скрытого романтизма и наивной веры в социальную справедливость. Будучи ярким представителем доминирующего в тот период направления социалистического реализма и так называемого «сурового стиля», как сегмента этого направления, он сумел вырваться за эти идеологические рамки и создать вполне камерные и драматические произведения, обращённые не только к уму, но и к сердцу каждого зрителя.
Но наиболее сильной стороной художника является монументальное, художественно-пластическое мышление. Именно своими монументальными полотнами, которые, тем не менее, лишены ложного пафоса, Таир Салахов и прославился.
«To you, humanity» работа характернейшая как для стиля социалистического реализма, так и для творчества самого Таира Салахова. Две полуфигуры – Мужчина и Женщина - на фоне космоса как ракеты устремлены вперёд, к «светлому будущему». Их руки вытянуты и держат нечто похожее на яркие белые диски – это есть символ Света. Так художник символически изобразил всё человечество, устремлённое к свету и само несущее свет всему живому.
Фарид Расулов
Фарид Расулов по образованию медик-офтольмолог. Неожиданно оказавшись в среде молодых азербайджанских художников, он вдруг обнаружил в себе незаурядный креативный потенциал. Сам факт этого обнаружения круто изменил его судьбу. Ему неожиданно открылась та мысль, что своё отношение к окружающему миру он сможет успешно выражать при помощи современного искусства.
Сможет или не сможет это вопрос будущего, но немногочисленные пока ещё работы художника говорят о том, что Фарид пристально вглядывается в окружающую действительность и выхватывает те её фрагменты, которые сами по себе вполне самодостаточны, для того чтобы быть представлены как объекты искусства.
Можно сказать и так: художник использует изобретённый Марселем Дюшаном принцип реди-мейда, но не в смысле работы с объектами материального мира, а в плане манипуляции с нетронутыми документальными фрагментами окружающей действительности. Поэтому излюбленным медиа Фарида Расулова является видео, бесстрастно фиксирующее схваченный взглядом художника куски нашего мира, которые затем, после репрезентации их в экспозиционном пространстве могут наделяться разными значениями и смыслами.
Видео «Inertia» показывает прозаическую абсурдность нашей обыденной жизни. Человек, разрезающий мясо является вегетарианцем (отметим: вегетарианец по неволе, по словам самого автора работы. То есть, из-за какой-то болезни врачи запретили ему потреблять мясо). Несколько слащо-навязчивое, но приятное музыкаль
